Бывший подъесаул уходил воевать.
На проклятье отца и молчание брата
Он ответил: «Так надо, но вам не понять!»
Тихо обнял жену и добавил: «Так надо!»

Он вскочил на коня, проскакал полверсты,
Но, как вкопанный, встал у речного затона,
И река приняла ордена и кресты,
И накрыла волна золотые погоны.
И река приняла ордена и кресты,
И накрыла волна золотые погоны.

Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь,
Зашумела листва, встрепенулась природа,
И услышал казак: «Ты идешь воевать
За народную власть со своим же народом!»

Он встряхнул головой и молитву прочел,
И коню до костей шпоры врезал с досады.
Конь шарахнулся так, как от ладана черт,
От затона, где в ил оседали награды.

Пр.: Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

И носило его по родной стороне,
Где леса и поля превратились в плацдармы.
Бывший подъесаул преуспел в той войне
И закончил ее на посту командарма.

Но природа мудра, и всевышнего глаз
Видит каждый наш шаг на тернистой дороге.
Наступает момент, когда каждый из нас
У последней черты вспоминает о Боге.

Вспомнил и командарм о проклятье отца,
И как Божий наказ у реки не послушал,
Когда щелкнул затвор, и 9 граммов свинца
Отпустили на суд его грешную душу.

А затон все хранит в глубине ордена,
И вросли в берега золотые погоны
На года, на века, на все времена
Непорушенной памятью Тихого Дона.
На года, на века, на все времена
Непорушенной памятью Тихого Дона.

Пр.